Денис Васильевич Давыдов

(16 (27) июля 1784 г. – 22 апреля (3 мая) 1839 г.)

 

Когда Гоголь создавал образ Ноздрева в «Мертвых душах» то, наверное, одним глазом смотрел на Языкова, а другим – на Дениса Давыдова, двух наших самых темпераментных, динамичных и импульсивных поэтов. Отчего же гоголевский герой вышел дурен и карикатурен? Да потому что его энергия, клокоча и кипя, уходила в никуда. Улетучивалась в воздух. Просачивалась в песок. Другое дело задор и напористость в поэзии. Без них и стихи – не стихи, не жди откровений, открытий, находок. Доказательство этому – стихи наших земляков Николая Языкова и Дениса Давыдова.

Судьба подарила им 5 лет тесного общения. Их многое объединяло: творчество, литературные интересы, общие знакомые и друзья, любовь к Симбирскому краю, с которым Давыдова связала судьба после вынужденной отставки от военной службы. В отличие от Языкова родиной Дениса Давыдова был не Симбирск, а Москва, где он родился 16 (27) июля 1784 года и на всю жизнь сохранил сыновнюю любовь «к нашей матушке Белокаменной»:

 

О юности моей гостеприимный кров!
О колыбель надежд и грёз честолюбивых!
О, кто, кто из твоих сынов
Зрел без восторгов горделивых
Красу реки твоей, волшебных берегов,
Твоих палат, твоих садов,
Твоих холмов красноречивых!

            Денис Давыдов коротко рассказал о своей жизни в замечательной по слогу и стилю автобиографии: «Некоторые черты из жизни Дениса Васильевича Давыдова», выданной им за чужое сочинение, «друга – сослуживца». В этой автобиографии он воссоздаёт образ «воина – поэта», закалённого в битвах, отважного партизана, «как вихорь» налетающего на вражеские отряды, «старого гусара», воспевающего воинскую славу и весёлые пирушки, и «поклонника красоты во всех её отраслях»[1]. Добавим, что он был талантливым поэтом, «каких не много», сатириком, клеймящим «надменных дураков», выдающимся военным историком, любимцем друзей. Таков был Денис Давыдов – герой 1812 года, человек необычной судьбы и своеобразного художественного дарования.

Перед Денисом Давыдовым не стоял вопрос о выборе профессии: он рос и воспитывался в профессионально военной дворянской среде, на военную службу его благословил сам Суворов.  Но страстная восторженная душа Давыдова поэтизировала всё, к чему ни прикасалась. Для него «жизнь была поэзией, а поэзия жизнью» (В.Г. Белинский)[2]. Давыдов писал по вдохновению и где придётся – в госпиталях, во время дежурств, в эскадронных конюшнях, и горделиво именовал себя «одним из самых поэтических лиц русской армии».
 

В ужасах войны кровавой

Я опасности искал,
Я горел бессмертной славой,
Разрушением дышал;
И в безумстве упоенный
Чадом славы бранных дел,
Посреди грозы военной
Счастие найти хотел!..

Образ «певца – героя» оказался настолько притягательным, что музыканты не могли обойти его вниманием. Cамые ранние песни на слова Дениса Давыдова известны с начала 1820-х годов. На произведения поэта написали музыку Александр Алябьев, Антон Рубинштейн, Александр Даргомыжский, Константин Вильбоа и многие другие, менее известные композиторы ХIХ века. В числе их В. Сабурова, А. Вилламов, Г. Демидов, С. Донауров, С. Габель, А. Шульц [3].

В начале 1820-х годов было очень популярно стихотворение «Листок» (позже оно было положено на музыку композитором М. Глухом), которое приобрело известный политический смысл. Образ сорванного бурей листка ассоциировался с судьбой политического изгнанника, жертвы произвола и тирании. Вызвали шум в обществе и сатирические стихи молодого поэта, которые ходили в списках уже в начале ХIХ века. (На один из таких стихов под названием «Сон» композитором Нечаевым было написано вокальное произведение в начале 1840-х годов). В правительственных, придворных и высших военных кругах за Давыдовым установилась репутация вольнодумца, человека политически неблагонадёжного и даже опасного. Последовало удаление его из блестящего Кавалергардского полка и перевод на службу в Белорусский гусарский полк.  Это нанесло сильный удар по военной карьере Давыдова и повлияло на его дальнейшую судьбу. Позже он напишет: «Проклятое моё остроумие и стихотворчество много мне повредили в мнении людей сухой души и тяжкого рассудка, и в течение 40-летнего довольно блистательного военного поприща был сто раз обойдён, часто притесняем и гоним людьми бездарными и невежественными и часто зловредными»[4].

Переведённый из гвардии в армейский гусарский полк, Денис Давыдов очутился в атмосфере «гусарства». «Гусарство» представляло собой некий неписанный кодекс житейских правил. Наряду с бесшабашным «молодечеством» и эффектным позерством, составляющими внешнюю сторону «гусарства», оно воспитывало в человеке и совершенно иные – благородные – черты: личную отвагу, презрение к опасности, предприимчивость, прямодушие, чувство товарищеской солидарности. «Гусарство» в своих лучших чертах отразилось в личности Давыдова, окрасило его творчество и сказалось в практике его военной деятельности, которая также – вся целиком – была проникнута духом протеста против официальной военно-бюрократической системы. «Гусарщина» под пером Давыдова превратилась в оригинальное явление русской поэзии с особым колоритом и особым звучанием. Главное для поэта – не батальные сцены, не сама война, а воин  с его любовью к отечеству, отвагой и удалью:

 

 Мы оба в дальний путь летим, товарищ мой,
Туда, где бой кипит, где русский штык бушует.

За тебя на черта рад,
Наша матушка Россия!



Стихи Дениса Давыдова были очень популярны в гусарской среде. Здесь особенно расцвёл его талант поэта – песенника, автора «зачашных песен»:

 Стукнем чашу с чашей дружно!
Нынче пить ещё досужно:
Завтра трубы затрубят,
Завтра громы загремят.




Слушать музыку  Песня А. Журбина «Гусарский пир» («Ради бога, трубку дай!») из к/ф «Эскадрон гусар летучих» [27].

«Гусарские» стихи положили начало литературной известности Давыдова, он явился не только создателем жанра гусарской лирики, но и, по существу, единственным его представителем. В течение долгого времени они пользовались огромной популярностью и расходились в списках по всей России. На предмет издания сборника его стихов Давыдов возражал: «…к чему? Ведь их и без того все знают наизусть…»[5]

Ещё при его жизни поэзия Дениса Давыдова привлекала внимание композиторов разного уровня таланта. Новый всплеск интереса отечественных композиторов к творчеству Давыдова произошёл в 1940-1950-е годы и был связан с огромным подъёмом патриотического чувства народа во время и после окончания Великой Отечественной войны. В те годы циклы романсов на стихи поэта написали Алексей Животов, Марианн Коваль, Михаил Глух. В ноябре 1957 года с большим успехом в Ленинградском Малом оперном театре прошла премьера оперы Михаила Глуха «Денис Давыдов», многие вокальные номера которой основаны на текстах поэта. В 1970-е годы к произведениям Дениса Давыдова обратились Георгий Портнов и Владимир Рубин, поставивший в 1986 году в Москве свою монооперу «Сцены из гусарской жизни». И поныне современные авторы, сочиняющие песни, романсы, оратории и оперы на темы Отечественной войны 1812 года и гусарской романтики, обращаются к ней. С 1981 года звучат в эфире и на эстраде романсы и песни Александра Журбина из кинофильма «Эскадрон гусар летучих»[6].

Слушать музыку Песня «Я люблю кровавый бой» из к/ф «Эскадрон гусар летучих» [27].


Не трудно понять, чем объясняется интерес отечественных композиторов к творчеству Дениса Давыдова: патриотическая тема борьбы за Родину расширяет смысл и значение «гусарских» стихов и песен поэта, выводит их далеко за пределы темы «гусарского веселья»:

 Но коль враг ожесточённый
Нам дерзнёт противустать,
Первый долг мой, долг священный –
Вновь за родину восстать;
Друг твой в поле появится,
Ещё саблею блеснёт,
Или в лаврах возвратится,
Иль на лаврах мёртв падёт!..
Полумёртвый, не престану
Биться с храбрыми в ряду,
В память Лизу приведу…
Встрепенусь, забуду рану,
За тебя ещё восстану
И другую смерть найду!

Давыдов считал себя «человеком, рождённым единственно для рокового 1812 года». Более пяти лет он почти неотлучно находился при любимце русской армии – Багратионе.  Служить с ним было особенно почётно и особенно трудно. Обстоятельства сложились так, что именно Денису Давыдову выпало на долю положить начало армейскому партизанскому движению, зачастую сливавшемуся с народной партизанской войной. В составе партизанского отряда Давыдова  сражался и будущий знаменитый композитор Александр Алябьев,  в марте 1813 года он участвовал во взятии Дрездена. А встреча Давыдова и корнета Алябьева произошла ещё в конце декабря 1812 года в действующей армии в Западной Украине. «Многие черты характера Давыдова, – писал музыковед Борис Доброхотов, – его беззаветная храбрость, высокий патриотизм и смелость суждений, так же, как и его горячая любовь к литературе и искусству, были близки Алябьеву. Их отношения вскоре перешли в дружбу, скреплённую условиями совместной боевой жизни». Известны три романса Александра Алябьева на стихи Дениса Давыдова – «Брызни искрами…», «Сижу на береге потока», «И моя звёздочка»[7]. Попав к цыганским певцам с музыкой Алябьева, романс «И моя звёздочка» был великолепно распет ими, что и увековечил писатель Николай Лесков в повести «Очарованный странник», где два главных персонажа – красавица цыганка Груша и князь – как бы перекликаются друг с другом романсами на слова Давыдова. Груша поёт романс «И моя звёздочка»: «Начала она так, как будто грубовато, мужественно, эдак: «М-о-о-ре во-оо-ет, мо-ре сто-нет». Точно в действительности слышно, как и море стонет, и в нём челночек поглощённый бьётся. А потом вдруг в голосе совсем другая перемена, обращённая к звезде: «Золотая, дорогая, предвещательница дня, при тебе беда земная недоступна для меня». Князь через несколько страниц повести откликается романсом «На голос русской песни»[8].

Слушать музыку Романс А. Даргомыжского «Моя милая, моя душечка» [32].
 

Напрасно думаете вы,
Чтобы гусар, питомец славы,
Любил лишь только бой кровавый
И был отступником любви.


Давыдов – поэт – романтик, поклонник женской красоты признавался:

В нас сердце не всегда желает
Услышать стон, увидеть бой…
Ах, часто и гусар вздыхает,
И в кивере его весной
Голубка гнёздышко свивает…

Любовные радости и огорчения составляют сюжеты давыдовских элегий и лирических стихов. Пять женщин оставили заметный след в поэзии и жизни «гусара». Это балерина Татьяна Ивановна Иванова (Глушковская), красавица полячка Елизавета Антоновна Золотницкая, на которой Давыдов собирался жениться, молодая соседка поэта по симбирскому имению С.А. Кушкина, Софья Николаевна Чиркова, ставшая женой поэта и 23-х летняя дочь пензенского помещика Евгения Дмитриевна Золотарёва, в которую страстно влюбился стареющий Давыдов. В 49 лет Денис Давыдов увлёкся юной и скромной Евгенией Золотарёвой, с которой познакомился в Пензе в доме своего друга. Обоюдный интерес с первой же встречи обернулся взаимной симпатией. Денис Давыдов сразу же отметил «ум обольстительный с душевной простотой», и «в каждом слове мысль, и в каждом взоре чувство». Евгения не только слышала о поэте, но и знала наизусть его стихи и преклонялась перед боевой славой поэта.

Когда я повстречал красавицу мою,
Которую любил, которую люблю,
Чьей власти избежать я льстил
Себя обманом, – я обомлел!

Пламенело сердце, кипела кровь и «брызгала поэзия». Счастье – мимолётное, горячее поглотило поэта, в душе которого любовь «изгнала жажду славы».

Любовь к Евгении Золотарёвой явилась для Давыдова великой бедой и великим, ни с чем не сравнимым счастьем. Никогда прежде он не испытывал такого бурного прилива творческих сил, как в те годы. «Без шуток, от меня так и брызжет стихами, – признавался он в одном из писем Вяземскому. – Золотарёва как будто прорвала заглохший источник. Последние стихи сам скажу, что хороши… Да и есть ли старость для поэта? Я, право думал, что век сердце не встрепенётся и ни один стих из души не вырвется. Золотарёва всё поставила вверх дном: и сердце забилось, и стихи явились, и теперь даже текут ручьи любви, как сказал Пушкин.»[9]

Последний, неистовый и страстный роман Давыдова с самого начала был обречён на печальную развязку. Так он и закончился. Но памятью об этой любви остался большой лирический цикл стихотворений, искренний, пылкий и нежный, посвящённый Евгении Дмитриевне Золотарёвой. Не случайно, почти все стихи этого цикла были увековечены музыкантами в прекрасных романсах и песнях, популярных и в настоящее время.

Слушать музыку Романс А. Журбина «Прошла борьба моих страстей»  из к/ф «Эскадрон гусар летучих» или любой другой романс или песня из этого же к/ф: «Я не ропщу» , «О пощади», «Не пробуждай, не пробуждай», «Я не хочу войны», «Простите, право, виноват» [27].

Светлое и протяжное эхо последней любви Дениса Давыдова благотворно отозвалось и на его прозе. Период творческой жизни поэта в Верхней Мазе  образно называют «болдинским десятилетием». Кроме более 20 гимнов любви, элегии «Бородинское поле», сатирических стихов Давыдов написал и обширные воспоминания. Благо было о чём вспомнить: прошёл через 6 боевых кампаний. Так появились его замечательные военные мемуары об Отечественной войне 1812 года, о партизанском движении, о Суворове, Кульневе, Раевском и других славных русских полководцах, с которыми сталкивала его судьба. «Не позволяют драться, я принялся описывать, как дрались», – писал Давыдов в 1829 году после того, когда он в конце 1823 года вынужден был уйти в отставку – «надеть фрак» и «сбрить усы» и поселиться в селе Верхняя Маза Симбирской губернии (ныне Радищевский район Ульяновской области) в имении своей жены Софьи Николаевны. Последние годы жизни он со всем своим многочисленным семейством (у Давыдова было 5 сыновей и 4 дочери) почти безвыездно, за исключением поездок по литературным делам в Петербург и Москву, жил там. Давыдов тогда и предположить не мог, что Верхняя Маза станет ему второй малой родиной.

Жизнь в Верхней Мазе, отдалившая Давыдова от кипучей столичной и Московской жизни, нисколько не отдалила его от друзей. Связи с ними в это время ещё более укрепились и упрочились благодаря обширной переписке. Всё ближе и сердечнее становились его отношения с Николаем Языковым. Друзья и приятели Дениса Давыдова, а их было у него немало, – любили его, восхищались его поэтическим талантом, гордились дружбой с ним. В.Г. Белинский , Н.В. Гоголь, Ф.М. Достоевский ценили его творчество. «Стихи эти чрезвычайно талантливые, даже до редкости, и останутся навсегда, потому что они исторические; они написаны Денисом Давыдовым, поэтом, литератором и честнейшим русским,» – писал Ф.М. Достоевский.

Давыдов писал стихи с детства и до смерти, написал их около 100, в единственный прижизненный сборник включил лишь 39. Но число стихов и дружеских посланий, посвящённых Давыдову его современниками – А. Пушкиным, В. Жуковским, П. Вяземским, Н. Языковым, Е. Баратынским и другими поэтами – едва ли не превосходит число его собственных сочинений.

«Давыдов, пламенный боец,
Он вихрем в бой кровавый;
Он в мире счастливый певец
Вина, любви и славы,»


 – писал о нём Жуковский в 1812 году. А.С. Пушкин через всю жизнь пронёс восхищение «Денисом – храбрецом», его пламенной душой и молодостью сердца:

Я слушаю тебя – и сердцем молодею,
Мне сладок жар твоих речей,
Печальный, снова пламенею
Воспоминаньем прежних дней.

В ответ на посвящённое Давыдову пушкинское стихотворение «Тебе, певцу, тебе, герою!» растроганный Денис Давыдов сказал: «Это для меня грамота на бессмертие». На самом же деле, обречены на бессмертие его прекрасные стихи, и поистине пророчески звучат слова Николая Языкова[10]:

Не умрёт твой стих могучий,
Достопамятно – живой,
Упоительный, кипучий,
И воинственно – летучий,
И разгульно – удалой…

 


 

 [1] Д. Давыдов. Автобиография.// Денис Давыдов. Стихотворения. – Ленинград: Советский писатель, 1959. – С.49-62.

 [2] Орлов В. Денис Давыдов // Денис Давыдов. Стихотворения / Вступ. ст. В. Орлова. – Ленинград: Советский писатель, 1959. – С. 28.

 [3] Русская поэзия в отечественной музыке / Сост. Г.К. Иванов: Вып. 1. – М.: Музыка, 1966. – С. 113.

 [4] Орлов В. Денис Давыдов // Денис Давыдов. Стихотворения / Вступ. ст. В. Орлова. – Ленинград: Советский писатель, 1959. – С. 23.

 [5] Ильин-Томич А. «Вот Давыдов!» // Библиотекарь. – 1984. – № 7. – С. 58.

 [6] Петров С. «Вы слух на песнь мою склоните…» // Мономах. – 2004. – № 1. – С. 21. 

 [7] Петров С. «Вы слух на песнь мою склоните…» // Мономах. – 2004. – № 1. – С. 21.

 [8] Львов К. Певец-герой // В мире книг. – 1984. – № 7. – С. 80.

 [9] Серебряков Г. Денис Давыдов. – М.: Молодая гвардия, 1985. – С. 413.

 [10] Стихотворения, посвящённые Денису Давыдову. Приложение // Денис Давыдов. Стихотворения. – Ленинград: Советский писатель, 1959. – С.205 – 248.